Рисунок к царевне лягушке – Ой!

Сказка «Царевна-Лягушка» Рисунки И. Билибина (Изд-во «Гознак» Москва, 1968 г): vyatich_ru — LiveJournal

Сказка «Царевна-Лягушка»
Рисунки И. Я. Билибин
Изд-во «Гознак» Москва, 1968 год
Тираж 100 000

Цена 40 коп

Давно я не писал про художников- иллюстраторов. Уже март, а в 2015 год я так ничего и не отсканировал. Надо исправляться. К 8 марта следовало бы найти какую-то книгу про то что «мамы разные нужны, мамы разные важны», но ничего под руку не попалось. Так что будет «Царевна-лягушка» с иллюстрациями Ивана Билибина. Иллюстрации великолепные, книга шикарно издана, еще бы «Гознак», и в общем-то по теме — про Царевну, про всепобеждающую силу любви)).


Я в записях про художников-иллюстраторов перешел на новый формат:
1. Сейчас сканирую с разрешением 300dpi, файлы по ссылкам большие.
2. В каждый пост про иллюстрации буду добавлять информацию о художнике.
3. Традиционно мои «пять копеек».
4. Ссылки на посты с иллюстрациями художника.
Приношу свои извинения за качество сканов, книг под сканер не ломаю, а в данном случае книга еще и больше чем сканер А4, поэтому обложка обрезана по обеим краям, остальные страницы и последняя обложка по левому краю. Из-за того что страницы обрезаны не стал делать разворотов.

О книге, или «мои пять копеек»
Как вы все знаете я публикую исключительно свои детские книги (не то чтобы у меня других не было, но свои бы опубликовать!). Книга шикарная. Именно книга, а не просто иллюстрации. Уж не знаю с чего это вдруг «Гознак» начал печать эту серию, ну помимо того что у них оригиналы работ, но не каждый год они печатали. Возможно к юбилею, посмотрел другие книги серии — 1967, 1966 год. А Билибин родился в 1876. Юбилей? 110 лет? Плотная, фактурная бумага, причем она не от времени пожелтела, она такая и была. У меня в детстве было полное понимание, что такими и были книги в Древней Руси — плотные, желтоватые страницы, рельефная обложка. Ну а Билибин для меня был вообще вне какой-либо критики, идеальное представление сказки. У меня были (и есть) русские сказки с иллюстрациями разных художников, например Мавриной, но это совсем другое, я это и пять лет понимал. Выражаясь современным языком мне представлялось, что Билибин аутентичен, хотя я то никакой древне-русской живописи я не видел,  да и Билибин не древне-русская живопись, но…  Книг было много, иллюстации великолепные, оформление богатое. Добавить больше нечего, можно только повторять восторженные слова. Поэтому сегодня это не пять копеек, а одна, но зато золотая копейка!
Некоторые спрашивают, а зачем я всё это пишу, свои впечатления от книг, да и уж позабылось все, сочиняешь сейчас поди взрослую отсебятину. Нет не все забылось. А пишу потому что не исключаю, что мои записи читают не только любители книг, но и художники, пусть знают как дети воспринимают художественные работы. Знают и думаю над тем что рисовать и как рисовать, хотя я высказываю сугубо личное мнение.

Иван Яковлевич Билибин

Классик, корифей и прочая, и прочая, и прочая, вряд ли его нужно представлять, но не лишне, я думаю, напомнить. Далее очень кратко надергано из разных статей и википедии.

Иван Билибин родился 4 (16) августа 1876 в посёлке Тарховка (близ Петербурга), в семье военно-морского врача Якова Ивановича Билибина. В 1888 г. поступил в 1-ю Санкт-Петербургскую классическую гимназию, которую окончил с серебряной медалью в 1896 г. В 1900 г. окончил юридический факультет Петербургского университета. В 1895—1898 гг. занимался в рисовальной школе Общества поощрения художеств. В 1898 г. два месяца учился в мастерской художника Антона Ашбе в Мюнхене. Несколько лет (1898—1900 гг.) занимался под руководством Ильи Репина в школе-мастерской княгини Марии Тенишевой, затем (1900—1904 гг.) под руководством Репина в Высшем художественном училище Академии художеств.

После образования художественного объединения «Мир искусства» становится активным его членом. В 1899 году Билибин случайно приезжает в деревню Егны Весьегонского уезда Тверской губернии. Здесь он впервые создаёт иллюстрации в ставшем впоследствии «билибинском» стиле к своей первой книге «Сказка о Иван-царевиче, Жар-птице и о Сером волке». В 1902, 1903 и 1904 г. Билибин посещает Вологодскую, Олонецкую и Архангельскую губернии, куда его командирует этнографический отдел Музея Александра III для изучения деревянной архитектуры.

Его впечатления вылились в публицистические произведения и научные доклады о народном творчестве, архитектуре и национальном костюме. Еще более плодотворным результатом этих путешествий стали самобытные произведения Билибина, в которых обнаружилось пристрастие мастера к графике и совершенно особый стиль. В Билибине жили два ярких таланта – исследователя и художника, и один дар питал другой. Иван Яковлевич с особой тщательностью работал над деталями, не позволяя себе сфальшивить ни в единой черточке. На листке бумаги мы видим четкий узорчатый графический контур, исполненный с предельной подробностью и расцвеченный причудливой акварельной гаммой самых жизнерадостных оттенков. Его иллюстрации к былинам и сказкам удивительно подробны, живы, поэтичны и не лишены юмора. Заботясь об исторической достоверности изображения, которая проявлялась на рисунках в деталях костюма, архитектуры, утвари, мастер умел создать атмосферу волшебства и загадочной красоты.

Художественный талант Билибина ярко проявился в его иллюстрациях к русским сказкам и былинам, а также в работах над театральными постановками. С 1899 по 1902 г. он создаёт серию из шести «Сказок», изданных Экспедицией заготовления государственных бумаг, затем то же издательство выпускает сказки Пушкина с иллюстрациями Билибина. В частности, появились «Сказка о царе Салтане» (1905) и «Сказка о золотом петушке» (1910). В 1905 г. издана иллюстрированная Билибиным былина «Вольга», а в 1911 г. — сказки Рославлева в издательстве «Общественная Польза». К тому же «сказочному» стилю с древнерусскими орнаментальными мотивами относится постановка оформленной Билибиным оперы «Золотой Петушок» в 1909 г. в театре Зимина в Москве.
И. Я. Билибин. Заставки, концовки, обложки и другие работы Билибина встречаются в таких журналах начала XX века, как «Мир Искусства», «Золотое Руно», в изданиях «Шиповника» и «Московского Книгоиздательства».

В 1915 году он участвует в учреждении Общества возрождения художественной Руси наряду со многими другими художниками своего времени.

После Февральской революции Билибин нарисовал рисунок двуглавого орла, который использовался в качестве герба Временного правительства, а с 1992 г. этот орёл располагается на монетах Банка России.

После Октябрьской революции Билибин уезжает в Крым в Батилиман, где живёт до сентября 1919 г, а в феврале 1920 г. на пароходе «Саратов» Билибин отплывает из Новороссийска. С 1920 г. он живёт в Каире. В Египте Билибин работает над эскизами панно и фресок в византийском стиле для особняков богатых греческих купцов. Изучает египетское искусство, сначала мусульманское и коптское, потом искусство Древнего Египта. Путешествует с семьёй по Сирии и Палестине. В октябре 1924 г. поселяется в Александрии.

В августе 1925 г. Билибин переезжает в Париж. В это время он готовит блистательные декорации к постановкам русских опер, художника приглашают оформить балет Стравинского «Жар-птица» в Буэнос-Айресе и ряд опер в Брно и Праге. В пору эмиграции Билибин создал великолепные эскизы для икон и фресок русского храма на Ольшанском кладбище в Праге. Выполняет иллюстрации к русским сказкам, сказкам братьев Гримм, сказкам Тысячи и одной ночи.

В 1936 году художник на теплоходе «Ладога» возвращается на родину и поселяется в Ленинграде. Билибин преподаёт во Всероссийской Академии художеств, продолжает работать как иллюстратор и художник театра. Билибин умер в блокадном Ленинграде 7 февраля 1942 г. в больнице при Всероссийской Академии художеств. Последней работой знаменитого художника стала подготовительная иллюстрация к былине «Дюк Степанович» в 1941 г. Похоронен в братской могиле профессоров Академии художеств возле Смоленского кладбища.

Другие публикации с иллюстрациями И.Я. Билибина:

Публикую список, как как возможно кто-то захочет посмотреть и другие работы художника.

vyatich-ru.livejournal.com

Русские народные сказки в иллюстрациях И. Билибина. ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА » Перуница


В некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь с царицею; у него было три сына — все молодые, холостые, удальцы такие, что ни в сказке сказать, ни пером написать; младшего звали Иван-царевич. Говорит им царь таково слово: «Дети мои милые, возьмите себе по стрелке, натяните тугие луки и пустите в разные стороны; на чей двор стрела упадет, там и сватайтесь». Пустил стрелу старший брат — упала она на боярский двор, прямо против девичья терема; пустил средний брат — полетела стрела к купцу на двор и остановилась у красного крыльца, а на том крыльце стояла душа-девица, дочь купеческая; пустил младший брат — попала стрела в грязное болото, и подхватила ее лягуша-квакуша. Говорит Иван-царевич: «Как мне за себя квакушу взять? Квакуша не ровня мне!» — «Бери! — отвечает ему царь. — Знать, судьба твоя такова».
Вот поженились царевичи: старший на боярышне, средний на купеческой дочери, а Иван-царевич на лягуше-квакуше. Призывает их царь и приказывает: «Чтобы жены ваши испекли мне к завтрему по мягкому белому хлебу». Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ниже плеч буйну голову повесил. «Ква-ква, Иван-царевич! Почто так кручинен стал? — спрашивает его лягуша. — Аль услышал от отца своего слово неприятное?» — «Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка приказал тебе к завтрему изготовить мягкий белый хлеб». — «Не тужи, царевич! Ложись-ка спать-почивать; утро вечера мудренее!» Уложила царевича спать да сбросила с себя лягушечью кожу — и обернулась душой-девицей, Василисой Премудрою; вышла на красное крыльцо и закричала громким голосом: «Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь, приготовьте мягкий белый хлеб, каков ела я, кушала у родного моего батюшки».

Наутро проснулся Иван-царевич, у квакуши хлеб давно готов — и такой славный, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Изукрашен хлеб разными хитростями, по бокам видны города царские и с заставами.


Благодарствовал царь на том хлебе Ивану-царевичу и тут же отдал приказ трем своим сыновьям: «Чтобы жены ваши соткали мне за единую ночь по ковру». Воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову повесил. «Ква-ква, Иван-царевич! Почто так кручинен стал? Аль услышал от отца своего слово жесткое, неприятное?» — «Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка приказал за единую ночь соткать ему шелковый ковер». — «Не тужи, царевич! Ложись-ка спать-почивать; утро вечера мудренее!» Уложила его спать, а сама сбросила лягушечью кожу — и обернулась душой-девицей, Василисою Премудрою; вышла на красное крыльцо и закричала громким голосом: «Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь шелковый ковер ткать — чтоб таков был, на каком я сиживала у родного моего батюшки!»

Как сказано, так и сделано. Наутро проснулся Иван-царевич, у квакушки ковер давно готов — и такой чудный, что ни вздумать, ни взгадать, разве в сказке сказать. Изукрашен ковер златом-серебром, хитрыми узорами. Благодарствовал царь на том ковре Ивану-царевичу и тут же отдал новый приказ, чтобы все три царевича явились к нему на смотр вместе с женами. Опять воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову повесил. «Ква-ква, Иван-царевич! Почто кручинишься? Али от отца услыхал слово неприветливое?» — «Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка велел, чтобы я с тобой на смотр приходил; как я тебя в люди покажу!» — «Не тужи, царевич! Ступай один к царю в гости, а я вслед за тобой буду, как услышишь стук да гром — скажи: это моя лягушонка в коробчонке едет».

Вот старшие братья явились на смотр с своими женами, разодетыми, разубранными; стоят да с Ивана-царевича смеются: «Что ж ты, брат, без жены пришел? Хоть бы в платочке принес! И где ты этакую красавицу выискал? Чай, все болота исходил?» Вдруг поднялся великий стук да гром — весь дворец затрясся; гости крепко напугались, повскакивали с своих мест и не знают, что им делать; а Иван-царевич говорит: «Не бойтесь, господа! Это моя лягушонка в коробчонке приехала». Подлетела к царскому крыльцу золоченая коляска, в шесть лошадей запряжена, и вышла оттуда Василиса Премудрая — такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Взяла Ивана-царевича за руку и повела за столы дубовые, за скатерти браные.

Стали гости есть-пить, веселиться; Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила; закусила лебедем да косточки за правый рукав спрятала. Жены старших царевичей увидали ее хитрости, давай и себе то ж делать. После, как пошла Василиса Премудрая танцевать с Иваном-царевичем, махнула левой рукой — сделалось озеро, махнула правой — и поплыли по воде белые лебеди; царь и гости диву дались.


А старшие невестки пошли танцевать, махнули левыми руками — забрызгали, махнули правыми — кость царю прямо в глаз попала! Царь рассердился и прогнал их нечестно.

Тем временем Иван-царевич улучил минуточку, побежал домой, нашел лягушечью кожу и спалил ее на большом огне. Приезжает Василиса Премудрая, хватилась — нет лягушечьей кожи, приуныла, запечалилась и говорит царевичу: «Ох, Иван-царевич! Что же ты наделал? Если б немножко ты подождал, я бы вечно была твоею; а теперь прощай! Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве — у Кощея Бессмертного». Обернулась белой лебедью и улетела в окно.

Иван-царевич горько заплакал, помолился богу на все на четыре стороны и пошел куда глаза глядят. Шел он близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли — попадается ему навстречу старый старичок: «Здравствуй, — говорит, — добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь?»


Царевич рассказал ему свое несчастье. «Эх, Иван-царевич! Зачем ты лягушью кожу спалил? Не ты ее надел, не тебе и снимать было! Василиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца уродилась; он за то осерчал на нее и велел ей три года квакушею быть. Вот тебе клубок; куда он покатится — ступай за ним смело».

Иван-царевич поблагодарствовал старику и пошел за клубочком. Идет чистым полем, попадается ему медведь. «Дай, — говорит, — убью зверя!» А медведь провещал ему: «Не бей меня, Иван-царевич! Когда-нибудь пригожусь тебе». Идет он дальше, глядь, — а над ним летит селезень; царевич прицелился из ружья, хотел было застрелить птицу, как вдруг провещала она человечьим голосом: «Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе сама пригожусь». Он пожалел и пошел дальше. Бежит косой заяц; царевич опять за ружье, стал целиться, а заяц провещал ему человечьим голосом: «Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе сам пригожусь». Иван-царевич пожалел и пошел дальше — к синему морю, видит — на песке лежит, издыхает щука-рыба.


«Ах, Иван-царевич, — провещала щука, — сжалься надо мною, пусти меня в море». Он бросил ее в море и пошел берегом.

Долго ли, коротко ли — прикатился клубочек к избушке; стоит избушка на куриных лапках, кругом повертывается. Говорит Иван-царевич: «Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила, — ко мне передом, а к морю задом». Избушка повернулась к морю задом, к нему передом. Царевич взошел в нее и видит: на печи, на девятом кирпичи, лежит баба-яга костяная нога, нос в потолок врос, сопли через порог висят, титьки на крюку замотаны, сама зубы точит. «Гой еси, добрый молодец! Зачем ко мне пожаловал?» — спрашивает баба-яга Ивана-царевича. «Ах ты, старая хрычовка! Ты бы прежде меня, доброго молодца, накормила-напоила, в бане выпарила, да тогда б и спрашивала».

Баба-яга накормила его, напоила, в бане выпарила; а царевич рассказал ей, что ищет свою жену Василису Премудрую. «А, знаю! — сказала баба-яга. — Она теперь у Кощея Бессмертного; трудно ее достать, нелегко с Кощеем сладить: смерть его на конце иглы, та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево Кощей как свой глаз бережет».

Указала яга, в каком месте растет этот дуб; Иван-царевич пришел туда и не знает, что ему делать, как сундук достать? Вдруг откуда не взялся — прибежал медведь и выворотил дерево с корнем; сундук упал и разбился вдребезги, выбежал из сундука заяц и во всю прыть наутек пустился; глядь — а за ним уж другой заяц гонится, нагнал, ухватил и в клочки разорвал. Вылетела из зайца утка и поднялась высоко-высоко; летит, а за ней селезень бросился, как ударит ее — утка тотчас яйцо выронила, и упало то яйцо в море. Иван-царевич, видя беду неминучую, залился слезами; вдруг подплывает к берегу щука и держит в зубах яйцо; он взял то яйцо, разбил, достал иглу и отломил кончик: сколько ни бился Кощей, сколько ни метался во все стороны, а пришлось ему помереть! Иван-царевич пошел в дом Кощея, взял Василису Премудрую и воротился домой. После того они жили вместе и долго и счастливо.

Русские народные сказки. Из сборника А. Н. Афанасьева

www.perunica.ru

Царевна-лягушка (сказка с картинками). Часть 2

ЧИТАТЬ НАЧАЛО СКАЗКИ

Поехал Иван-царевич в царский дворец один, а лягушка-квакушка зелёная вновь обернулась красной девицей и в золочёной карете следом за ним на пир явилась. Царь как увидел её — навстречу побежал.

Иллюстрации к сказке «Царевна-лягушка» Виктора Запаренко
А как танцевать стала, все гости диву дались. Тут Иван-царевич тайком домой побежал, увидел лягушачью кожу да и сжёг её.

В тот же миг потемнел белый свет, неведомо откуда налетела нечисть злая и унесла с собой Василису Прекрасную. Только и успел Иван-царевич расслышать несколько слов: «Ах, Иван-царевич! Три дня колдовство было бы ещё в силе. Ищи теперь меня в тридевятом царстве у Кощея Бессмертного…»

Долго скитался Иван-царевич по белу свету в поисках царства Кощеева. Сапоги проносил, кафтан истёр, шапчонку дождик иссёк. 

Забрёл в чащу дремучую, лес непролазный. Видит, стоит избушка на курьих ножках. Он и говорит: «Избушка, избушка, встань ко мне передом, а к лесу задом».

В избушке Баба-Яга жила, на Кощея Бессмертного давно зуб имела. Рассказала она Ивану-царевичу про тайну смерти Кощеевой и про меч-кладенец поведала.

За лесами дремучим, за морями глубокими добыл Иван-царевич меч заветный, достал из места тайного Кощееву смерть, только хотел разбить её, а тут и сам Кощей летит.

Долго бился Иван-царевич с Кощеем, насилу одолел.

Иван-царевич пошёл в Кощеевы палаты белокаменные. Выбежала к нему Василиса Прекрасная, поцеловала его в уста сахарные. Иван-царевич с Василисой Прекрасной воротились домой и жили долго и счастливо до глубокой старости.

Читать похожие статьи:

АНАЛИЗ СКАЗКИ «ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА» Образ Бабы – Яги очень интересен. Во-первых, это старая женщина, то есть представитель древнего матриархального мира, во-вторых, она обладает необходимой информацией, и, в-третьих, она просто добра к герою. Но Баба-Яга – это также и та часть души любого мужчины, вобравшая в себя опыт взаимоотношений сына и матери. В данном случае этот опыт положителен, она ведёт себя как заботливая мать: моет, кормит, поит да ещё и сообщает важную информацию…

www.xn—-8sbvbdjcks6a.xn--p1ai

Царевна-лягушка. Рисунки И.Я. Билибина.

СПб.: Экспедиция заготовления государственных бумаг, 1901. 12 с. с ил. Обложка и иллюстрации выполнены в технике хромолитографии. В цветной иллюстрированной издательской обложке. 32,5х25,5 см. Серия «Сказки». Суперклассика!

 

 

 

 


Конечно, у Билибина были предшественники и прежде всего Елена Дмитриевна Поленова (1850—1898). Но Иван Яковлевич все же пошел по собственному пути. Иллюстрации он на первых порах делал не по заказу, а, можно сказать, для себя. Но получилось так, что ими заинтересовалась Экспедиция заготовления государственных бумаг. Лучшая русская типография, основанная в 1818 году, печатала банкноты, кредитные билеты и прочую официальную продукцию, нуждавшуюся в специальных средствах защиты от подделки. Вопросы себестоимости и экономической целесообразности ее не занимали. Экспедицию щедро финансировало государство, нужды в средствах она не испытывала. Но люди, которые руководили Экспедицией заготовления государственных бумаг, — ее управляющий — князь, но и известный ученый, академик Борис Борисович Голицын (1862—1916), инженер и изобретатель Георгий Николаевич Скамони (1835—1907), устали от однообразия официальной продукции. Билибин делает иллюстрации к «Сказке об Иване-царевиче, Жар-птице и о Сером волке», к «Царевне-лягушке», к «Перышку Финиста Ясна-Сокола», к «Василисе Прекрасной».


Все это были акварели. Но в Экспедиции заготовления государственных бумаг их решили воспроизводить хромолитографией. На дворе стоял ХХ век, и в полиграфии уже утвердилось господство фотомеханических способов репродуцирования, а Экспедиция будто бы возрождала стародавние репродукционные процессы. Свои акварели Билибин показал в 1900 году на второй выставке «Мира искусства». Художник вроде бы пересматривает свои взгляды на сообщество, которое и Илья Ефимович Репин, и выдающийся критик Владимир Васильевич Стасов (1824—1906) трактовали как упадническое, декадентское. Слово «декадентство», происходящее от латинского decadentia, что значит «упадок», прилипло к новому художественному направлению.


Любопытно, что В.В. Стасов в своем критическом разборе выставки «Мира искусства» противопоставил Билибина остальным ее участникам — «декадентам», проведя параллели между этим художником и передвижником Сергеем Васильевичем Малютиным (1859—1937). «Не так давно, в 1898 году, — писал Стасов, — Малютин выставил около десятка иллюстраций к пушкинской сказке “Царь Салтан” и к поэме “Руслан и Людмила”… На нынешней выставке нет никаких иллюстраций г-на Малютина, но зато есть несколько превосходных подобных же иллюстраций г-на Билибина — 10 картинок к сказкам “Царевна-лягушка”, “Перышко Финиста…” и к присказке:

Жил-был царь,

У царя был двор,

На дворе был кол,

На колу мочало,

Не начать ли сказку сначала?

Это все явления очень приятные и замечательные. Народный дух в творчестве новых наших художников еще не погиб! Напротив!». Акварель с царем, ковыряющим в носу, была репродуцирована Экспедицией заготовления государственных бумаг в особой технике — альграфии — плоской печати с алюминиевых пластин. Оттиски приложили к петербургскому журналу «Печатное искусство», пользовавшемуся большим авторитетом среди полиграфистов, но, к сожалению, выходившему недолго. О Билибине заговорили, подчеркивая своеобычие и оригинальность его таланта.


Знакомство с художниками мамонтовского кружка Е. Поленовой и С. Малютиным, с картинами В. Васнецова, помогло Билибину найти свою тему. Он, будучи членом кружка «Мир искусства» становится приверженцем национально-романтического направления. А началось все с выставки московских художников в 1899 году в Петербурге, на которой И. Билибин увидел картину В. Васнецова «Богатыри». Воспитанный в петербургской среде, далекой от увлечений национальным прошлым, художник неожиданно проявил интерес к русской старине, сказке, народному искусству. Летом этого же года Билибин уезжает в деревню Егны Тверской губернии, чтобы самому увидеть дремучие леса, прозрачные речки, деревянные избушки, услышать сказки и песни. В воображении оживают картины с выставки Виктора Васнецова. Художник Иван Билибин начинает иллюстрировать русские народные сказки из сборника Афанасьева. И осенью того же года Экспедиция заготовления государственных бумаг начала выпускать серию сказок с билибинскими рисунками.


В течение 4-х лет Иван Билибин проиллюстрировал семь сказок: «Сестрица Аленушка и братец Иванушка», «Белая уточка», «Царевна-лягушка», «Марья Моревна», «Сказка об Иване-царевиче, Жар-птице и о сером волке», «Перышко Финиста Ясна-Сокола», «Василиса Прекрасная». Издания сказок относятся к типу небольших по объему крупноформатных книжек-тетрадей. С самого начала книги Билибина отличались узорностью рисунка, яркой декоративностью. Художник создавал не отдельные иллюстрации, он стремился к ансамблю: рисовал обложку, иллюстрации, орнаментальные украшения, шрифт – все стилизовал под старинную рукопись. Названия сказок исполнены славянской вязью. Чтобы прочесть, надо вглядеться в затейливый рисунок букв. Как и многие графики, Билибин работал над декоративным шрифтом. Он хорошо знал шрифты разных эпох, особенно древнерусские устав и полуустав. Ко всем шести книгам Билибин рисует одинаковую обложку, на которой располагает русские сказочные персонажи: трех богатырей, птицу Сирин, Жар-птицу, Серого волка, Змея-Горыныча, избушку Бабы-Яги. И все-таки видно, что эта старина стилизована под современность. Все страничные иллюстрации окружены орнаментальными рамками, как деревенские окна резными наличниками. Они не только декоративны, но и имеют содержание, продолжающее основную иллюстрацию.


В сказке «Василиса Прекрасная» иллюстрацию с Красным всадником (солнышко) окружают цветы, а Черного всадника (ночь) – мифические птицы с человеческими головами. Иллюстрацию с избушкой Бабы-Яги окружает рамка с поганками (а что еще может быть рядом с Бабой-Ягой?). Но самым главным для Билибина была атмосфера русской старины, эпоса, сказки. Из подлинных орнаментов, деталей он создавал полуреальный-полуфантастический мир. Орнамент был излюбленным мотивом древнерусских мастеров и главной особенностью тогдашнего искусства. Это вышивки скатертей, полотенец, раскрашенная деревянная и глиняная посуда, дома с резными наличниками и причелинами. В иллюстрациях Билибин использовал зарисовки крестьянских построек, утвари, одежды, выполненные в деревне Егны. Билибин проявил себя художником книги, он не ограничивался выполнением отдельных иллюстраций, а стремился к цельности. Почувствовав специфику книжной графики, он подчеркивает плоскость контурной линией и однотонной акварельной раскраской. Систематические занятия рисунком под руководством Ильи Репина и знакомство с журналом и обществом «Мир искусства» способствовали росту мастерства и общей культуры Билибина. Решающее значение для художника имела экспедиция по Вологодской и Архангельской губерниям по заданию этнографического отдела общества «Мир искусства». Билибин познакомился с народным искусством Севера, увидел воочию старинные церкви, избы, утварь в доме, старинные наряды, вышивки. Соприкосновение с первоисточником художественной национальной культуры заставило художника практически переоценить свои ранние произведения. Отныне он будет предельно точен в изображении архитектуры, костюма, быта. Из поездки по Северу Билибин привез много рисунков, фотографий, коллекцию образцов народного искусства. Документальное обоснование каждой подробности становится неизменным творческим принципом художника. Увлечение Билибина старинным русским искусством получило отражение в иллюстрациях к пушкинским сказкам, которые он создал после поездки по Северу в 1905–1908 гг. Работе над сказками предшествовало создание декораций и костюмов к операм Римского-Корсакова «Сказка о золотом петушке» и «Сказка о царе Салтане» А.С. Пушкина. Особого блеска и выдумки достигает Билибин в своих иллюстрациях к сказкам А.С. Пушкина.


Роскошные царские палаты сплошь покрыты узорами, росписью, украшениями. Здесь орнамент настолько обильно покрывает пол, потолок, стены, одежду царя и бояр, что все превращается в некое зыбкое видение, существующее в особом иллюзорном мире и готовое вот-вот исчезнуть. «Сказка о золотом петушке» наиболее удалась художнику. Билибин объединил сатирическое содержание сказки с русским лубком в единое целое. Прекрасные четыре иллюстрации и разворот полностью рассказывают нам содержание сказки. Вспомним лубок, в котором был целый рассказ в картинке. Огромный успех имели пушкинские сказки. Русский музей Александра III купил иллюстрации к «Сказке о царе Салтане», а весь иллюстрированный цикл «Сказки о золотом петушке» приобрела Третьяковская галерея.


Еще немного о Билибине:

Всем известно, что наиболее последовательно приемы древнерусского и народного искусства использовал едва ли не самый известный дореволюционный иллюстратор сказок — И.Я. Билибин. В 1904—1905 годах он выполнил иллюстрации к «Сказке о царе Салтане». К работе над ними художник приступил под свежим впечатлением от поездок на русский Север, откуда он привез коллекцию народного костюма и утвари, зарисовки и фотоснимки памятников деревянного зодчества. «Сказка о царе Салтане» с ее картинами древнерусского быта, ориентированная, как и другие пушкинские сказки, на реалии XVII века, дала богатую пищу фантазии Билибина, позволила ему продемонстрировать со всей щедростью и блеском знание «этого очаровательного сказочного времени в отношении народного художественного творчества» н. В иллюстрациях М.В. Нестерова тоже присутствует XVII век, но там он лишь объект изображения. Билибину же допетровская Русь предоставила не только материал и темы, но и подсказала формы их воплощения. Орнамент запечатленных мастером древнерусских одежд и строений переходит в орнаментальный строй контурных, расцвеченных акварелью рисунков. Вслед за «Сказкой о царе Салтане» Билибин проиллюстрировал «Сказку о золотом петушке» (1906—1907, 1910). В первом случае он передал светлую лирику, с мягким юмором воссоздал колоритные фигуры персонажей, в прихотливом узоре рисунка отразил плясовой ритм самой жизнерадостной и праздничной из сказок Пушкина. Во втором — лирика сменяется иронией, юмор — сатирой, разнообразие и красочность картин уступают место графическому лаконизму, в условном мире действуют лишенные индивидуальности марионетки, судьба которых предопределена. С усилением в творчестве Билибина сатирических тенденций связано его обращение к приемам лубка. Традиции народных картинок яснее, чем прежде, обнаружились в рисунке для обложки революционного «сатирического журнала «Жупел», где впервые у художника возник образ царя Дадона (1905). В иллюстрациях к «Сказке о золотом петушке» влияние лубка еще заметнее: Билибин переносит в них целые композиционно-графические схемы народной гравюры XVII—XVIII веков, но, по его собственному выражению, «облагораживает», лубок, поправляя рисунок по законам профессионального искусства. Композиция, обычно окаймленная снизу цепочкой холмов, а сверху гирляндой облаков или горизонтальными линиями, обозначающими небо, развертывается парал¬лельно плоскости листа. Крупные фигуры предстают в величавых застывших позах. Расчленение пространства на планы и объединение различных точек зрения позволяют сохранить плоскостность. Цвет становится условнее, исчезает освещение, большую роль приобретает незакрашенная поверхность бумаги. Обе сказки Пушкина с билибинскими иллюстрациями изданы Экспедицией заготовления государственных бумаг в виде одинаковых книжек-альбомов с набором текста в три столбца. Но только во второй графику удалось добиться ансамблевости. Раскрашенные рисунки хорошо сочетаются с черно-белыми украшениями и шрифтом. Горизонтали, проходящие через все листы, подчеркивают формат книги, композиционным и смысловым центром которой является разворотный фриз — шествие Дадонова войска, восходящий к известному лубку «Славное побоище Александра Македонского с царем Пором Индийским». Комический эффект достигается здесь контрастом торжественности и пышности процессии с тупым равнодушием и ничтожностью ее участников, в их числе самого Дадона, чей маленький уродливый профиль виден в окне громоздкой золоченой колымаги с трехглавым орлом на дверце. Выразительна завершающая книгу заключенная в круг концовка: петушок наносит смертельный удар в голову царя, с которой срывается корона. В годы первой русской революции и столыпинской акции «Сказка о золотом петушке» воспринималась как едкий памфлет на самодержавие. Не случайно одновременно с Билибиным она привлекла Римского-Корсакова: в то время как художник создавал иллюстрации, композитор создавал свою последнюю оперу, при сценическом воплощении которой их пути сошлись. В конце 1909 года, через год после смерти Римского-Корсакова, «Золотой петушок» был поставлен в Оперном театре С.И. Зимина в оформлении Билибина и в Большом театре в оформлении Константина Коровина. Соревноваться с прославленным декоратором, редкий колористический дар которого, динамичность живописи словно предназначались для зрительного воплощения музыкальных картин, Билибину с его статикой графических композиций было трудно. И тем не менее билибинские декорации в большей мере соответствовали идейному содержанию оперы. В то время как Коровин, по его признанию, «красотой» хотел убить грубую тенденцию, Билибин, развенчивая откровенной лубочностью своих декораций величие Дадонова царства и романтическую таинственность владений Шемаханской царицы, создает среду для развития сатирического действия. Сохранилось несколько иллюстраций и виньеток Билибина к «Сказке о рыбаке и рыбке» (1908—1911), которую также предполагала выпустить Экспедиция заготовления государственных бумаг. Только в послереволюционные годы Билибин вернулся к своему замыслу. Он не ограничиивается жанровыми сценами перебранки старухи со стариком и дополняет их выразительными картинами природы: море то лазурное и ласковое, то кипящее и гневное, лес, словно стонущий под порывами бури, весьма своеобразно и чутко аккомпанируют пушкинскому повествованию. В работах Билибина заметна рационалистичность, и тем не менее благодаря щедрой выдумке, графической виртуозности и декоративному дару художника они остаются одними из лучших иллюстраций к сказкам Пушкина. От Билибина берет начало определенная традиция в изобразительной пушкиниане, можно привести немало примеров прямого заимствования. Достаточно красноречивый — популярные в свое время иллюстрации Н.А. Богатова, с которыми издательство Е. Коноваловой и К° в 1910-е годы выпустило сказки отдельными книжками. До Билибина к «Сказке о золотом петушке» обратился его постоянный сателлит Б.В. Зворыкин. Несамостоятелен график и в этой работе: он подражает в ней первым билибинским книжкам. Еще больше подражания Билибину в его иллюстрациях 1915 года к «Сказке о медведихе» 17 и в иллюстрациях к сборнику сказок Пушкина, выполненных наряду с иллюстрациями к «Борису Годунову» для парижского издательства «Н. Piazza» в 1920 году. Несколько раньше Билибина, в начале 1900-х годов, над сказками Пушкина работал Д.Н. Бартрам (изданы И.Д. Сытиным отдельными книжками и сборником в 1904 году), соприкоснувшийся в какой-то мере с билибинским стилем. Однако большее влияние оказал на художника Малютин. Бартрам умело использовал его живописно-графические приемы, но, в отличие от Малютина и Билибина, не проникся народным духом пушкинских сказок, их светлой лирикой, жизнерадостным юмором и создал лишь внешне эффектные, с налётом символической загадочности иллюстрации. Напоминающие византийские росписи акварели Р.М. Браиловской к «Сказке о мертвой царевне», «лубочные» акварели М.И. Яковлева к «Сказке о царе Салтане» и ксилографии И.К. Лебедева к пяти сказкам, хотя и свободны от подражаний Билибину, близки его иллюстрациям своей стилизованностью. Но, идя по пути Билибина, эти художники перешагнули ту грань, на которой он остановился: Пушкин для них — только повод к созданию «стильных» рисунков. Не прошла бесследно и работа Билибина над сценическим воплощением сказки. Его влияния не избежал даже такой самобытный художник, как Н.С. Гончарова, оформившая оперу-балет «Золотой петушок», поставленную в 1914 году М.М. Фокиным на музыку Римского-Корсакова. Декорации Гончаровой восходят к билибинским и характером планировки сцены, и цветовым строем, и даже рисунком дворца Дадона. Однако художник нового поколения, она по-иному, чем мастера «Мира искусства» и их эпигоны, подходит к изобразительному фольклору, не «облагораживает» его, а пытается сохранить наивную непосредственность примитива, заостряя, утрируя в свободных красочных пятнах, динамичных сдвигах форм живописную броскость вывески и подноса.


www.raruss.ru

👍 Царевна-лягушка (вариант 2) 🐱

Сказки » Сказки народов мира » Русские народные сказки » Царевна-лягушка (вариант 2)

Порекомендовать к прочтению:

Страницы: 1 2

В некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь с царицей; у него было три сына — все молодые, холостые, удальцы такие, что ни в сказке сказать, ни пером описать; младшего звали Иван-царевич.

Говорит однажды царь такое слово:
— Дети мои милые! Возьмите себе по стреле, натяните тугие луки и пустите стрелы в разные стороны; на чей двор стрела упадёт, там и сватайтесь.


Пустил стрелу старший брат — упала она на боярский двор, прямо против девичьего терема. Пустил средний брат — полетела к купцу на двор и остановилась у красного крыльца, а на том крыльце стояла душа-девица, дочь купеческая. Пустил младший брат — попала стрела в грязное болото, и подхватила её лягуша-квакуша.
Говорит Иван-царевич:
— Как мне за себя квакушу взять? Квакуша — неровня мне!
— Бери, — отвечает ему царь, — знать, судьба твоя такова.
Вот поженились царевичи: старший — на боярышне, средний — на купеческой дочери, а Иван-царевич — на лягуше-квакуше.
Призывает их царь и приказывает:
— Чтобы жёны ваши испекли мне к завтрему по мягкому белому хлебу!

Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич! Почто так закручинился?- спрашивает его лягушка. – Аль услышал от отца своего слово неприятное?


— Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка приказал тебе к завтрему изготовить мягкий белый хлеб!
— Не тужи, царевич! Ложись-ка спать-почивать: утро вечера мудренее!

Уложила лягуша царевича спать да сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась душой-девицей, Василисою Премудрою, вышла на красное крыльцо и закричала громким голосом:
— Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь, приготовьте мягкий белый хлеб, каков ела я, кушала у родного моего батюшки.
Наутро проснулся Иван-царевич — у квакуши хлеб давно готов, и такой славный, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать!

Изукрашен каравай разными хитростями, по бокам видны города царские и с заставами.


Благодарствовал царь на том хлебе Ивану-царевичу и тут, же отдал приказ трём своим сыновьям:
— Чтобы жёны ваши соткали мне за одну ночь по ковру.
Воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич! Почто закручинился? Аль услышал от отца своего слово неприятное?
— Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка приказал за единую ночь соткать ему шёлковый ковёр.
— Не тужи, царевич! Ложись-ка спать-почивать: утро вечера мудренее.
Уложила его спать да сама сбросила лягушечью кожу и обернулась душой-девицей, Василисою Премудрою. Вышла она на красное крыльцо и закричала громким голосом:
— Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь, шёлковый ковёр ткать, чтоб таков был, на каком я сиживала у родного моего батюшки!
Как сказано, так и сделано.
Наутро проснулся Иван-царевич — у квакуши ковёр давно готов, и такой чудный, что ни вздумать, ни взгадать, разве в сказке сказать.
Изукрашен ковёр златом-серебром, хитрыми узорами.

Благодарствовал царь на том ковре Ивану-царевичу и тут же отдал новый приказ: чтобы все три царевича явились к нему на смотр вместе с жёнами. Опять воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич! Почто кручинишься? Аль от отца услыхал слово неприветливое?
— Как же мне не кручиниться? Государь мой батюшка велел, чтобы я с тобой на смотр приходил; как я тебя в люди покажу?
— Не тужи, царевич! Ступай один к царю в гости, а я вслед за тобой буду; как услышишь стук да гром, скажи: это моя лягушонка в коробчонке едет.

Вот старшие братья явились на смотр со своими жёнами, разодетыми, разубранными; стоят да над Иваном-царевичем смеются:
— Что же ты, брат, без жены пришёл? Хоть бы в платочке принёс! И где ты эдакую красавицу выискал? Чай, всё болото исходил!
Вдруг поднялся великий стук да гром — весь дворец затрясся.
Гости крепко напугались, повскакали со своих мест и не знают, что и делать, а Иван-царевич говорит:
— Не бойтесь, гости дорогие! Это моя лягушонка в коробчонке приехала!
Подлетела к царскому крыльцу золочёная коляска, в шесть лошадей запряжена, и вышла оттуда Василиса Премудрая — такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать!

Взяла Ивана-царевича за руку и повела за столы дубовые, за скатерти браные.
Стали гости есть-пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила; закусила лебедем да косточки за правый рукав спрятала.

Жёны старших царевичей увидали её хитрости, давай и себе то же делать. Пошла Василиса Премудрая танцевать с Иваном-царевичем, махнула левой рукой — сделалось озеро, махнула правой — и поплыли по воде белые лебеди.

Царь и гости диву дались!
А старшие невестки пошли танцевать, махнули левыми руками — гостей забрызгали, махнули правыми — костью царю прямо в глаз попали! Царь рассердился и прогнал их с глаз долой.

Страницы: 1 2

Поделитесь ссылкой на сказку с друзьями: Поставить книжку к себе на полку
 Распечатать сказку
Читайте также сказки:

audioskazki.net

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *